Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 1
– Лекарство. О нем договорились?
– Конечно, моя цель в жизни – делать все, что в моих силах, дабы помочь почитаемому клиенту.
Он достал пару жемчужных серег и положил их на стол. Ее глаза заблестели. Она не сделала никакой попытки взять их, но он был уверен, что она тут же мысленно взвесила их, определила их качество, стоимость и цену, за которую их можно перепродать.
– Я попросил дать эти как подарок, – учтиво сказал он, и она мило улыбнулась, притворяясь, что чувства переполняют ее, хотя уже сообразила, что оплата будет произведена драгоценностями, которые нельзя предлагать к продаже в Иокогаме. Ее пальцы дрожали, когда она потянулась за серьгами. Он опередил ее, взял их со стола и сделал вид, что внимательно рассматривает.
План, предложенный им Анжелике, сработал замечательно. Слуги «Благородного Дома» прочесали все улицы шаг за шагом и ничего не нашли. Ее тревога и слезы были искренними, и она прошептала ему на ухо:
– О, Андре, правильно ли я поступила? Малкольм так сильно расстроился – я понятия не имела, что они такие дорогие.
– Но он же сам предложил вам расписываться за все, что вам понравится, не так ли? Не ваша вина, что вы не спросили о цене – запонки ведь ему понравились, верно?
– Да, но, Андре…
– Там еще достаточно останется сверху на случай, если возникнет надобность в деньгах, такой кредит позволит справиться с любой непредвиденной случайностью, Анжелика.
Андре улыбнулся про себя и обратил все свое внимание на Райко.
– Стоит много раз цены лекарства.
– Цена, за которую их купили, безусловно. Но я должна буду послать их в Ёсивару в Эдо или в Нагасаки. Продать будет трудно, но, пожалуйста, не волнуйтесь, я помогу вам избавиться от нежелательного ребенка.
– Не моего, – резко произнес он.
– А, прошу прощения, пожалуйста, извините меня, – затараторила она, веря ему. Хорошо, я боялась, что это его ребенок, сказала она себе, испытывая громадное облегчение. Мне не нужны новые осложнения с этим человеком. – Это меня не касается.
– Просто помогаю подруге друга. В Пьяном Городе.
– Пожалуйста, извините меня, мне очень жаль.
Он улыбнулся одними губами.
– Вы знаете жемчуг. Эта ценность пятьдесят раз стоит цены лекарства.
Ее улыбка осталась такой же любезной, а голос ласковым, но внутри она заскрежетала зубами.
– Я отдам оценить их. Конечно, они стоят больше, чем лекарство.
– Конечно.
Он раскрыл ладонь, и она взяла их. Жемчужины были почти черными, жемчужины Морского острова. Она прикоснулась ими к зубам, чтобы определить, холодные ли они, как должны быть, потом осторожно надкусила, но ее зубы не оставили на жемчуге ни вмятины, ни царапины. Убедившись теперь, что они настоящие и стоят дорого, она спросила с нежностью:
– Цена, старый друг?
– Цена такая: все лекарство, даже если первый раз не поможет. Что нужно, если питье не поможет, понимаете? Что нужно… все, что нужно, чтобы остановить развитие ребенка. Да?
– Да, – радостно согласилась она, зная, что это будет замечательная сделка. – Гарантированное… устранение, прерывание.
– Плюс двадцать золотых обанов, – добавил он и с восторгом увидел, как ее лицо исказила гримаса подлинного ужаса, хотя эта сумма не составляла и трети того, что она выжмет за серьги при продаже – оправа стоила недорого, но он настоял, чтобы ювелир-китаец использовал лишь самые лучшие жемчужины. Райко издала протяжный стон, потом выругалась, и они принялись торговаться без конца, наслаждаясь этим поединком, зная, что истинная стоимость лекарства и советов врача почти ничего не значила для мамы-сан. Вскоре они уже приблизились к заключению сделки, и тут, как-то вдруг, настроение ее изменилось, она странно посмотрела на него, жалея и печалясь за этого человека, который ей нравился, и подумала: следует ли мне вмешиваться в чужую карму?
– Что? – с подозрением спросил он.
– Дайте мне подумать немного, Фурансу-сан.
Позже, совершенно другим голосом, теплым и мягким, как в те старые дни, когда он был ее первым клиентом и щедро напоил и накормил весь дом, чтобы отпраздновать его открытие, она сказала:
– С тех пор как мы встретились, много воды протекло под многими мостами, много было радости и смеха в нашем Плывущем Мире и, как всегда бывает в этой жизни, также печали и целое озеро слез, не по моей вине. Я вдруг вспомнила, что последний раз мы так торговались из-за контракта Ханы.
Его лицо превратилось в маску.
– Не говорить про Хану.
– Ах, прошу прощения, но я бы как раз хотела, пожалуйста, потому что, возможно, у меня есть решение для нее.
– Решения нет, – зло отрезал он. – Вылечиться нельзя, Хана мертва, Хана не имеет отношения к жемчужинам!
– Это так. Пожалуйста, успокойтесь и слушайте. Возможно, – мягко заговорила она, – возможно, мне удалось бы найти другую Хану, похожую на нее, но такую, у которой уже есть китайская болезнь.
– Нет возможно, – выпалил он, шокированный. – Болезнь очень плохая, очень скверная, уродливая.
– Да, перед концом, – терпеливо продолжала она. – Много раз бывало так, что ничего не проявлялось долгие годы. Вы еще не уродливы, по вам ничего не заметно, Фурансу-сан, могут пройти годы, пока это произойдет. Это зависит от вашей кармы. Стоит мне поискать такую?
Он открыл было рот, но ничего не сказал и лишь покачал головой.
– Послушайте, если бы я смогла найти новую Хану, тогда, если…
– Нет возможно!
– …если она понравится вам, а вы понравитесь ей, вы могли бы быть вместе до тех пор, пока… пока сами не решите… – Райко пожала плечами. – Не думайте о будущем, сегодня есть сегодня, и это главное правило нашего Плывущего Мира. Вы бы держали девушку здесь, я выстроила бы для вас новый дом, прежний мы, естественно, разрушили, вы обращались бы с ней как с Ханой, во всем, та же цена контракта, те же деньги каждый месяц на одежду и жилье, и она будет только вашей.
Ее взгляд уперся в него, проникая вглубь, и он понял, что она сейчас заглядывает к нему в самую душу, видит, как он извивается в лихорадочной, внезапно проснувшейся надежде и всем сердцем жаждет принять то, что избавит его от пытки – новость о его карме распространилась со скоростью света, теперь каждый дом закрывал перед ним свои двери, вежливо, о, очень вежливо, но все же закрывал, только Пьяный Город оставался открытым, – избавит от пытки, но при этом навсегда станет дамокловым мечом над его головой. И что еще хуже, вожделение в нем не пропадало, но наоборот усиливалось, желание иметь женщину превратилось в какую-то одержимость, которая однажды, две ночи назад, уже толкнула его на грань безумия с Анжеликой, не то чтобы после того случая он перестал желать ее, нет, он вожделел ее еще сильнее, чем прежде, и знал, что если облегчение не придет, он предпримет еще одну попытку и на этот раз добьется своего. Матерь благословенная, помоги мне, я не хочу заражать и ее тоже.
